Без больших затруднений уже к середине февраля 1921 года Джойс написал «Евмея», 16 эпизод. В марте Шмиц – Звево доставил ему из Триеста его обширные заметки и заготовки к заключительным эпизодам, и автор принялся за «Итаку». Пора было готовить книжное издание. Давно намеченный американский издатель, учтя итоги процесса, отказался от предварительного соглашения – но мисс Бич решила ради «Улисса» сама выступить издательницею. Печатника нашли в Дижоне; первый тираж объявили подписным, всего в тысячу экземпляров. С апреля роман печатается в дижонской типографии Дарантьера, и с июня постоянной работой Джойса, наряду с писанием нового, делается чтение корректур. Автор превратил его в важную стадию работы. Он настоял на пяти (!) корректурах, и в каждую вносил изменения и большие добавления: подсчитано, что объем романа вырос в процессе печатанья на одну треть. Почти не менялась только первая часть, «Телемахида».
Что же до нового, то последние эпизоды писались уже не столь гладко. Особенных усилий стоила «Итака», которая создавалась заметно труднее «Пенелопы»: одна из загадок романа, если учесть, что первое – сухой «математический катехизис», серия протокольных вопросов и ответов, тогда как второе – прославленный эксперимент, 62 страницы слитного потока сознания. Разгадку читатель найдет ниже, при разборе поэтики «Улисса». – Но, так или иначе, в конце лета явственно проглянул конец романа. К этому времени автор был в состоянии, близком к изнеможенью. Несколько раз у него случались обмороки. Происходили приступы глазной болезни, уже давно, хотя пока не так часто, мучившей его острыми болями. Нервы были предельно напряжены, и суеверное ожидание какой-то беды, какой-то внезапной помехи окончанью «Улисса» не покидало его… Да, многое в натуре художника может отнюдь не приводить нас в восторг; но что касается творчества – трудно в нем быть честней, и прямей, и самоотверженней, нежели был Джеймс Джойс. Творец отдал творению все, самоопустошился до дна, до совершенства кенозиса, если использовать любезный ему богословский словарь.
7 октября была отослана в типографию «Пенелопа», но «Итака» все еще не отпускала автора. Закончена она была 29 октября 1921 года, и этот день мы можем считать датой окончания романа. Сам Джойс с неким округлением говорил, что «Улисс» был начат 1 марта и кончен 30 октября, в день рождения Эзры Паунда. Бог весть по каким подсчетам – а может, и слегка в шутку – автор оценивал полное время своей работы в 20 тысяч часов и сообщал, что одних только неиспользованных заготовок у него осталось 12 килограмм. В день сорокалетия Джойса, 2 февраля 1922 года, с кондуктором экспресса Дижон – Париж прибыли два переплетённых экземпляра книги, специально и срочно изготовленные к этой дате.
5
«Улисс» явился на свет с готовою славой литературной сенсации и легенды. Но эта слава пока была ограничена узким, хотя и избранным кругом художественной элиты Парижа, Лондона и Нью-Йорка. Широкой судьбе и репутации романа еще предстояло сложиться, и Джойс, как выяснилось, вовсе не собирался пассивно наблюдать за этим. В создателе Блума не мог не обитать рекламный агент. Все первые месяцы после выхода «Улисса» Джойс полон всевозможных забот, схем, идей, касающихся пропаганды своего творения. Законы молвы и успеха были ему прозрачны, и потому в первую голову его заботило число откликов, а также весомость имен их авторов; содержание было не столь важно. Цветистая брань, потоки ярой хулы даже весьма ценились, они увеличивали и славу, и цену книги. Хорошие возможности открывала пиратская публикация отрывков романа в США. Джойс сочинил письмо протеста, под которым его поклонники собрали 167 подписей всех великих людей мира: там были Альберт Эйнштейн, Бенедетто Кроче, Метерлинк, Пиранделло, Унамуно, Мережковский, Валери, Гофмансталь… – в сочетаньи с ничтожным поводом список вполне бы мог войти в сам роман как один из его комических гиперперечней. Помимо коммерции и рекламы, в план кампании входило внедрение некоторых идей о романе, в частности, разъяснение его связи с Гомером и «Одиссеей». Для проведения кампании художник мобилизовал всех: одни собирали информацию, через других искались подходы к видным писателям и критикам, третьих автор склонял написать самим об «Улиссе», мягко-настойчиво подсказывая – что, куда и когда… Кончилось это все бунтом: мисс Бич, не выдержав, возмутилась, когда ей – вдобавок ко всем издательским хлопотам! – вручен был «для обработки» список из пятнадцати критиков всех стран Европы.
Веер мнений и отзывов об «Улиссе» не сравнить ни с чем по его пестроте, разноголосице и полному забвению чувства меры. Писали много – и, боже, чего только не писали, не чуждаясь и заборного стиля. «От „Улисса“ будут блевать даже готтентоты», – изящно выражалась одна из первых рецензий. Чтение книги – грех против Духа Святого – набожно предупреждала газета в родном Дублине. Однако поклонники романа не уступали ни пяди. Особенно был неотразим Паунд: «Все человечество, объединясь, должно восславить „Улисса“; кто этого не сделает, пускай займут места среди умственно неполноценных»; что же до неприличий в романе, то «„Улисса“ нельзя подвергать цензуре, как нельзя подвергать цензуре анализ кала в больнице». «„Улисс“ бессмертен, всеобъемлющ, велик!» – прибавлял веско Ларбо. И все же убедить удавалось не слишком многих. Почтенные литераторы сильно морщились и с сомнением бурчали: «Невнятица… тяжкая скука… дурной вкус… полные ночные горшки и разлитая моча». А автор – каким может быть автор подобной книги? «Разновидность маркиза де Сада… отпетый литературный шарлатан… рабочий-самоучка или тщедушный студентик, расковыривающий свои прыщи». Понятно, что органы цензуры заняли не менее строгие позиции. Роман был запрещен и в Англии, и в США, и, вслед за «Дублинцами», творение Джойса вновь подвергалось казни: 400 экземпляров было уничтожено в Нью-Йорке, 500 – в английском порту Фолкстоуне. Лишь в 1933 году, после громкого процесса, «Улисс» был разрешен к публикации в США; первое английское издание появилось еще поздней, в конце 1936 года. На противоположном полюсе была неожиданная реакция одного из министров независимой Ирландии: в марте 1922 года он посетил Джойса в Париже и предложил, чтобы Ирландия выдвинула роман на Нобелевскую премию. Писатель почтительно отвечал, что если господин министр поставит этот вопрос перед ирландским кабинетом, он будет немедленно лишен своего портфеля.
Как видим, тут масса курьезного и колоритного; но за пеной сенсации и скандала надо уловить существо: как же вошел «Улисс» в европейскую литературу и как он был принят там? Чтобы это понять, мы сначала рассмотрим мнения ведущих, крупных писателей, а затем обозрим общую панораму критического восприятия романа, выделив ее главные константы в их эволюции.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});